Субботним утром 11 декабря 1875 года в Бремерхафене готовился к выходу в море принадлежащий «Северогерманскому Ллойду» пакетбот «Мозель». Момент отправления парохода уже приближался: капитан дал первый гудок, на палубе и на причале у трапа поднялась обычная суета. На буксире «Симпсон», которому предстояло вывести «Мозель» из гавани на чистую ото льда воду, приняли буксирный конец…

И в этот момент на причале, у самого борта парохода, произошел страшный взрыв — над «Мозелем» взвился клубящийся столб огня и дыма высотой больше двадцати метров.

При первом взгляде на берег открылась страшная картина: там, где только что кипела толпа, образовалось зловещее пустынное пространство, только кое-где лежали раненые и части трупов. Судовой трап исчез бесследно, как и лошади с телегами н экипажами, стоявшие на пирсе.

Пароход также представлял собой невообразимое зрелище. Палуба засыпана битым стеклом, обломками дерева, лоскутьями горящей одежды и кусками человеческих тел. Надстройки были разворочены взрывом, двери н крышки люков сорваны, фальшборт смят так, что полопались литые клюзы.

Все было забрызгано кровью.

Капитан парохода, за минуту перед тем находившийся на мостике, успел сойти вниз и отделался легко — был контужен, но три корабельных офицера оказались тяжело ранены, а многие из моряков палубной команды убиты на месте. Погибли и два стоявших у трапа чиновника Ллойда. Тело одного из них было найдено настолько изувеченным, что его опознали только по обручальному кольцу. Тело одной пассажирки, упавшее на буксир, буквально вдавило в кожух машинного отделения. Газеты были полны подобными леденящими душу подробностями.</p>

Портовые власти оказались на высоте и с максимально возможной для тех лет оперативностью развернули спасательные работы. Бремерхафенские медики прямо на причале ампутировали, зашивали, перевязывали раны. Около двух часов дня прибыло пополнение из Бремена — еще 20 врачей и сестры, с запасом перевязочных материалов. Присланные на место катастрофы солдаты и полицейские переносили раненых и перевозили трупы в расположенные поблизости бараки. Дорога к ним была обозначена полосою крови.

 

 

 

После самого первого, беглого подсчета жертв было сообщено, что найдено 57 трупов и подобрано 30 тяжелораненых, но это число все увеличивалось по мере того, как находили останки погибших на льду и в водах гавани. В газеты попали такие цифры: 80 погибших, около 200 раненых. Точное же число пострадавших установить так и не удалось, поскольку многие, близко стоявшие к трапу люди, просто исчезли без следа.

Сначала никто не мог понять, что случилось. Поскольку паровые котлы «Мозеля» были целы, решили, что произошел взрыв котла на «Симпсоне», тем более что с него оказалась сорванной палуба вместе с рубкой. Во всяком случае, в самых первых газетных сообщениях о бремерхафенской катастрофе говорилось об «ужасном взрыве на буксирном пароходе».

 

 

 

Немедленно начатое расследование позволило предположить, что в доставленном на причал в последний момент багаже имелось взрывчатое вещество, которое по неизвестной причине взорвалось. Об этом красноречиво свидетельствовало то, что на месте разгружавшейся повозки в твердой мостовой каменного пирса образовалась воронка диаметром три и глубиной более двух метров. Сначала полицейские были убеждены, что катастрофу вызвало легкомыслие кого-то из пассажиров, намеревавшегося скрытно провезти через океан ящик с динамитом. Но по мере того, как свидетели происшедшего стали давать показания, эта версия отпала — стало ясно, что причиной ужасного взрыва было отнюдь не легкомыслие и речь идет о хладнокровно рассчитанном преступлении.

Сразу после взрыва обратил на себя внимание одни из уцелевших пассажиров первого класса — высокий и статный моложавый мужчина с саквояжем в руках, назвавшийся Томасом. Он упорно требовал от полицейских, чтобы его немедленно выпустили на берег, так как ему якобы необходимо послать срочную депешу. Но к этому времени район катастрофы был уже оцеплен, начались спасательные работы, а полиция вела следствие, поэтому Томасу в просьбе было отказано. Заметно нервничавший пассажир был вынужден вернуться на «Мозель». Некоторые из допрошенных свидетелей смогли уточнить, что позже видели, как он много пил, а затем куда-то исчез.

Выяснилось все это далеко не сразу, и поисками Томаса специально никто из полицейских не занимался. Но к вечеру — около 5 часов, когда начался планомерный осмотр уцелевших помещений «Мозеля», кто-то услышал стоны в одной из кают. Дверь была заперта. Когда ее взломали, нашли распростертого на полу человека с окровавленным лицом. Нетрудно было установить, что он тяжело ранен выстрелом в упор. Рядом лежал револьвер с двумя использованными патронами. Опытные следователи сразу же поняли, что человек, лежащий без сознания в запертой изнутри каюте, не мог быть ни пострадавшим при взрыве, ни жертвой нападения и что, вероятнее всего, перед ними — стрелявшийся самоубийца. Когда же в этом человеке уверенно опознали Томаса, было сделано предположение, что, по всей вероятности, он имеет какое-то отношение к случившейся катастрофе.

 

Самоубийцу доставили в госпиталь. Врачам лишь с большим трудом удалось привести его в чувство. 13 декабря пуля была вынута из раны, и состояние подозреваемого позволило его допросить.

Сначала Томас заявил, что решился на самоубийство, оказавшись банкротом, н не имеет никакого отношения к взрыву, однако вскоре был вынужден признать, что взорвавшийся груз принадлежал ему — это была доставленная на последней телеге бочка, которую он сам наполнил динамитом. Почему этот динамит взорвался при погрузке, он понятия не имеет. В дальнейшем он показал, что взрывчатка была снабжена адской машиной с часовым механизмом. По его замыслу взрыв должен был произойти в открытом море — через несколько дней после того, как он сошел бы на берег на стоянке парохода в Англии перед выходом в океан. Целью его было желание получить довольно значительную сумму в виде страховки за отправленный на взорванном судне груз, ценность которого, кстати сказать, обманным путем была завышена в несколько раз.

Даже находясь в тяжелейшем состоянии, преступник пытался запутать следствие. Назвался измененным именем. Затем показал, что в багаже, погруженном на судно, есть еще несколько ящиков, также начиненных динамитом и снабженных часовым механизмов. Это вызвало настоящую панику в городе. Полиция с величайшей осторожностью произвела самый тщательный осмотр всего пассажирского багажа и груза, но ничего подозрительного не обнаружила.

Томас показал также, что в Саутгемптоне, где «Мозель» должен был сделать остановку на пути в Америку, его ждали сообщники, с которыми впоследствии он якобы должен был поделиться. Подняли на ноги саутгемптонскую полицию и в конце концов пришли к выводу о том, что и это сообщение лживо.

16 декабря, несмотря на все усилия врачей, Томас умер. Следствие во всех подробностях выяснило биографию преступника. Это был Вильям Кинг-Томассен. Возраст — 35 лет. Национальность — американец. Женат, родом из Бруклина. Моряк (бывший капитан).

Информация об участии Томассена в Гражданской войне была наиболее интересной. Было известно, что руководители южной армии в свое время сформировали диверсионный отряд, названный «Secret Service Corps». Первую акцию диверсанты провели летом 1864 года. В тот день несколько судов с амуницией для армии Севера находились под разгрузкой на пристани Сити-Пойнт. Среди рабочих на палубу одного из судов поднялся некий человек с ящиком на плече. Поставив ящик, он сошел на берег и больше не появлялся. Вскоре грянул взрыв, от которого сдетонировали боеприпасы на соседних кораблях. Огненный смерч разрушил склады, цейхгаузы и арсеналы Сити-Пойнта.

Спустя несколько дней адская машина, снабженная часовым механизмом, была подложена в трюм баржи с порохом вблизи города Маунт-Сити. Когда бомба сработала, весь караван из барж взлетел на воздух вместе с экипажами.

Северяне в ответ на эти теракты усилили наблюдение за погрузкой судов. Нескольких диверсантов, которые пытались заминировать корабли, поймали с поличным. Группа «SSC» также сделали следующий шаг — стала маскировать взрывчатку под угольные глыбы. Чугунный корпус бомбы обливали жидкой смолой, а затем обваливали в угольной пыли. Эти глыбы южане подбрасывали в бункеры пароходов, потопив, таким образом, еще несколько судов.

В начале 1870-х годов в газетах появились сообщения, что группа мошенников, среди которых было несколько бывших участников «SSC», решила использовать подрывы судов для обогащения путем получения страховки за фальшивые грузы. Правда, осуществлению этой затеи помешали полицейские меры. Но идея носилась в воздухе, и Томасу оставалось только решиться.

Нитроглицерин для приготовления динамита он купил за несколько месяцев до совершении преступления в Нью-Йорке: оттуда взрывчатый состав был прислан на его имя в Европу. Часовой механизм изготовлен по его заказу в Германии, в Бернбурге, одним из лучших европейских механиков Фуксом. Часы имели завод на 10 дней и шли совершенно бесшумно. В заданный момент мощная пружина распрямлялась с силой, эквивалентной удару молота весом 12 кг.

Механизм якобы был предназначен для установки на шелковой фабрике Томассена в Америке. Выяснилось, что когда Фукс продемонстрировал свою работу, заказчик пришел в такой восторг, что заплатил мастеру 125 талеров вместо установленных 100. И тут же заказал Фуксу еще 20 подобных часовых механизмов. Как можно предположить, преступник имел обширные планы.

 

Взрывчатый состав Томассен приготовил сам, работая в течение двух недель в сарае, который находился в одном из самых густонаселенных районов Бремена. Как видим, преступника нисколько не беспокоила смертельная угроза жизням ни в чем не повинных людей. Впрочем, ведь отправил же он, не моргнув глазом, на верную смерть пассажиров и команду «Мозеля».

В момент их гибели он рассчитывал находиться в Саутгемптоне. Когда же колокол Регистра Ллойда известил бы о том, что пакетбот «Мозель» пропал без вести в Атлантике, Томассену оставалось спокойно отправиться за причитающейся ему солидной страховой суммой. Но случай или, как тогда было принято выражаться, слепой рок устроил иначе. Взрыв произошел не где-то далеко в океане, а еще при погрузке бочки на пирсе Бремерхафена и при виде трагедии, развернувшейся на глазах преступника, нервы его не выдержали.

Что же послужило непосредственной причиной преждевременного взрыва? Конечно, было бы проще всего списать его на счет небрежности портовых грузчиков, лихо кантующих груз с неизвестным содержимым. Однако специалисты, имеющие дело с фабричным динамитом, заявили, что от случайного сотрясения при поспешной выгрузке-погрузке он взрываться не должен и беда, видимо, в том, что самодельный динамит почему-то оказался гораздо более чувствительным.

Точный ответ на этот вопрос дал профессор Бухенау из бременского общества естествоиспытателей. Оказывается, Томассен не учел кристаллизацию и связанное с нею повышение чувствительности нитроглицерина под действием холода, а ведь дело было в декабре.

 

В свое время это кровавое преступление ради наживы вызвало настоящую сенсацию, подробности бремерхафенской катастрофы широко освещались в прессе едва ли не всех стран мира. Но позже на это событие наслоился целый ряд других и зачастую не менее трагичных происшествий, постепенно оно забылось. Однако в истории она все-таки заняла должное место: как-никак, но это было одно из первых преступлений, связанных со страхованием морских судов и их грузов.

Источники:
Бурстин Д. Американцы: Национальный опыт. М.: Прогресс — Литера, 1993. С. 136-137.
Ярхо В. Взрыв на «Мозеле» // Совершенно секретно. 2006. №8 (207). С. 27-29.
Ардашев А. Трагедия «Мозеля» // Катера и яхты. 1991. №3. С. 106-107.
Ардашев А. Катастрофа в Бременгафене // Техника — молодёжи. 1991. №1. С. 61-63.