Такси не останавливались. Я так замерз, что готов был оплатить двойной счетчик, лишь бы меня скорее отвезли домой, в тепло. И вдруг… Словно из-под земли вынырнуло свободное такси и остановилось возле меня. Я кинулся к нему, но предложить двойной счетчик не успел, потому что из машины вышел водитель, открыл мне дверцу и сказал: — Садитесь, пожалуйста! Замерзли, наверное?

Что вы сказали? — не понял я и даже слегка отпрянул. — Садитесь, говорю, скорее, — он мягко улыбнулся, — а я печку включу. Если вам этого будет мало, дам плед — ноги закутаете. Я посмотрел на машину. Огонек, шашечки… Вроде такси. — Но ведь мне в Чертаново! — неуверенно сказал я. — В Чертаново так в Чертаново! — еще мягче улыбнулся водитель. — Куда пассажирам, туда и нам. Будьте любезны! Насторожившись, я влез в машину. — Если не возражаете, я провезу вас кратчайшей! — предложил водитель. — Не надо кратчайшей. — Я решил быть начеку. — Поехали обычной. — Не волнуйтесь, отдыхайте, — застенчиво засмеялся шеф, — все сделаем как надо. По ногам сладко потянуло горячим. А по транзистору, что был подвешен к зеркальцу, заиграли Шопена. Но хорошее настроение не приходило. «Зачем он заманил меня к себе в машину и теперь везет незнакомой дорогой? — Что есть силы я прижал портфель с сосисками к груди. — Надо было садиться на заднее. Там безопаснее. У меня все-таки жена. Дети-близнецы… Старший уже в школу пошел!» Первым нарушил молчание шеф. — Вам какой вальс Шопена больше нравится? — спросил он. — Чего? — переспросил я, но тут же, чтобы он не заметил моего смущения, спохватился: — Мне… Все! А вам? — А мне «До диез минор», — сказал шеф. «Что же ему от меня надо? — лихорадочно начал я перебирать в уме всевозможные варианты. — Набивается на хорошие чаевые? Но почему так нагло?» Шеф рассказывал мне о жизни Шопена на Балеарских островах. Иногда, увлекаясь собственным красноречием, он переходил на английский, но потом спохватывался и снова возвращался на литературный русский. «Откуда он все это знает? — подумал я. — Разве у таксиста есть время про это читать? Нет! А у кого есть? И где? Неужели?! — Страшная догадка мелькнула в голове. — В тюрьме!!! Вот где времени много! Значит — беглый! Поэтому и ведет себя так, чтобы не заподозрили. А сам, наверно, настоящего водителя оглушил, спрятал… теперь деньги гребет. За границу удрать хочет. Говорят, такие случаи бывают. Точно! Потому и английский выучил. Лет десять, значит, сидел. Ай-ай-ай! Во влип! Так и быть, рубль сверху дам. Лишь бы не убивал!» — Приехали! — радостно известил вдруг шеф. Я посмотрел в окно, потом на счетчик. Действительно, мы стояли у моего парадного, а на счетчике было на сорок копеек меньше привычного. «Рецидивист! Убийца! Халтурщик!» — подумал я и осторожно протянул шефу трешник, мечтая как можно скорее выбраться из машины. Однако дверца… не открывалась! А на улице, как назло, мы были одни… — А она и не откроется, — ласково сказал шеф, — пока… — У меня больше нет! Одни сосиски! — закричал я и приготовился к обороне портфелем. —…пока не возьмете сдачу! — перебил меня шеф и протянул рубль с мелочью. Потом встал, обошел машину, открыл дверцу с моей стороны и сказал: — Будьте любезны! Вот вы и дома. Желаю вам сначала приятного аппетита, потом — спокойной ночи, затем — счастливых сновидений. Ну и, конечно, доброго утра! А если я что не так сделал, то извините великодушно. Если сможете! В растерянности я застыл на тротуаре. Я понимал, что меня обманули. Но в чем — не понимал. Из оцепенения меня вывел какой-то запоздалый прохожий, который подбежал к моему таксисту и бойко спросил: — Шеф, до Медведок дотрясешь? — Будьте любезны! Садитесь, пожалуйста! — сказал шеф, вышел и открыл перед ним дверцу. Человек смутился, стушевался, кинул беспомощный взгляд в мою сторону, но все-таки влез в машину. Она тронулась, а я подумал: «Еще один попался!» И мне стало легче. А ведь и правда привыкли мы к грубому обращению… И нормальное нам уже кажется диким…