Картина Жана Батиста ван Мура «Шествие Султана в Стамбуле»

В XVI веке Османская империя была сильнейшей державой в Европе, вызывая страх как у мусульманских, так и у христианских соседей. Но стремительный взлет обернулся стагнацией и упадком, чему немало способствовали провальная финансово-экономическая политика и крайне неудачная глобальная конъюнктура.

В 1526 году армия турецкого султана Сулеймана Кануни одержала одну из самых выдающихся своих побед в истории, сокрушив венгерское феодальное ополчение в битве при Мохаче. Король Людовик II пал в сражении, и с независимостью Венгрии было покончено на несколько столетий — страну разделили турки и австрийцы. Блистательная Порта (официальное наименование султанского двора) окончательно закрепила свое господство над Балканами. Османская империя, ранее разгромившая Египет и Иран, достигла зенита могущества и славы.

Спустя три года последовала первая крупная неудача — под стенами Вены османская армия не смогла развить успех и овладеть ключевым городом Габсбургов, главных врагов Порты. Но это лишь зафиксировало баланс сил в Юго-Восточной Европе. Причины последовавшей за «великолепным веком» стагнации, а затем и деградации Османской империи вовсе не в военных поражениях.

 

 

Занимая огромные территории (от Будапешта до Басры и от Алжира до Азербайджана), империя долгое время была экономически самодостаточна. При этом собственное производство было развито слабо. Приток богатств обеспечивался за счет контроля над транзитными торговыми путями между Европой и Востоком. В Константинополе и портах Сирии европейцы покупали персидские шелка, китайский фарфор и специи из Юго-Восточной Азии.

 

Падение Константинополя вовсе не привело к закрытию для европейцев торговли с Востоком. Напротив, это христианская Европа пыталась бороться с турецким транзитом разнообразными запретами. Османы уже к концу XV века воспринимались европейцами как главный враг. Но все ограничения игнорировались купцами, в особенности венецианцами, которым торговать не мешала даже постоянная война Венеции с Портой. Диковинные товары шли в Европу, а турки собирали сливки, получая груды серебра. Из этого металла султаны чеканили мелкую монету акче — основное платежное средство в государстве.

 

 

Но уже в первой половине XVI века ситуация изменилась — из-за общих пертурбаций в глобальной экономике. К 1530 году испанцы надежно овладели Мексикой и Перу, ежегодно приносившими больше серебра, чем вся Европа и Ближний Восток за много лет. Общий объем добычи этого драгметалла в европейской ойкумене резко увеличился, а за полтора века, с 1520 по 1680 год, в Европу было ввезено около 17 тысяч тонн серебра.

Результатом стала так называемая «революция цен», резко поднявшая стоимость большинства товаров. Рост в среднем по Европе превысил 100 процентов, а в отдельных регионах был четырехкратным. Про Османскую империю, где производство материальных благ стояло на более низком уровне, и говорить нечего. Серебряный шквал захлестнул страну, приведя к гиперинфляции (уникальный случай до эпохи бумажных денег). Доходы турецкой казны оставались прежними, а расходы росли экспоненциально.

 

 

Между тем к Константинополю уже подкрадывалась угроза с другой стороны. Весь XVI век португальцы, испанцы, а затем и голландцы работали над тем, чтобы обеспечить стабильность поставок из Индии, Китая и Юго-Восточной Азии через Индийский океан. Робкие попытки турок и их арабских союзников воспрепятствовать этому не помешали португальцам закрепиться в Южной и Восточной Аравии, а также в Ормузском проливе. К концу века основные порты региона — Аден, Маскат, Ормуз — прочно ими удерживались. Поток восточной торговли, на котором так долго зарабатывала Порта, иссяк.

 

По оценкам, империя теряла из-за резкого сокращения торговли до 300 тысяч золотых султани в год. А это десятки процентов ее государственного бюджета. Европейцы, теперь в гораздо меньшей степени нуждавшиеся в торговле с империей, перестали ввозить серебро, что привело к обратной по сравнению с серединой века ситуации — дефициту валюты. Султанский двор девальвировал акче. Монету существенно облегчили и добавили в нее медь.

Надо ли говорить, что этот шаг, на короткое время решивший проблемы двора, вызвал катастрофический всплеск инфляции. Акче лишился всякого доверия подданных империи. В регионах начали чеканить собственную, более увесистую и надежную монету. Порта тем самым практически лишилась контроля над своей финансовой системой.

Однако экономические проблемы лежали отнюдь не только в монетарной сфере. Веками империя успешно пополняла свой бюджет за счет завоевательных походов. На Балканах, в Египте, Ираке были награблены огромные богатства. Все это позволяло государству существовать без проблем, облагая подданных, включая немусульман, легкими, не слишком обременительными налогами. Благодаря этому обстоятельству бунты и восстания в стране были относительной редкостью, за исключением разве что движения шиитов в Анатолии. Даже славяне Балкан нередко видели в султане лучшего сюзерена по сравнению с христианскими властителями.

К середине XVI века завоевания закончились. Слабых противников не осталось, и уже надо было не нападать, а защищаться от тех хищников, которые окружали империю. Результат — резкое повышение налогов для всех слоев населения. В течение века они увеличились пятикратно, а в некоторых регионах — в десятки раз. Внезапно вся огромная держава ощутила тяжесть налогового бремени. Причем доходы бюджета (в реальном выражении) все равно не достигли уровня первой половины XVI века. Соседи же, напротив, богатели.

Дело усложнялось тем, что военные расходы росли диспропорционально. Османское войско было инновационным для своего времени. Ручное огнестрельное оружие внедрялось в турецкой пехоте быстрее, чем в любой другой армии Европы. Но все это стоило огромных денег. Кроме того, ядро армии, янычарский корпус, приходилось постоянно увеличивать. Масштабы империи требовали эффективной регулярной армии и войск быстрого реагирования. Для содержания флота пришлось ввести дополнительный налог.

 

Параллельно весь век деградировал институт тимариотов, феодальных воинов, служивших за землю. Они попадали в зависимость к откупщикам земли и ростовщикам, разорялись и бросали свои наделы, становясь кочевниками и разбойниками. Остальные выжимали последние соки из своих крестьян-издольщиков, что отнюдь не прибавляло согласия между сословиями. Тимариоты прибывали в армию куда хуже обученными и вооруженными по сравнению с эпохой Сулеймана Кануни. Их желание сражаться за султана и дисциплина явно оставляли желать лучшего.

 

 

Султаны пытались переломить ситуацию усилением бюрократического аппарата, состоявшего из «капыкулу» (буквально — «рабы двора»). К концу века эти люди, несмотря на столь «низкое» наименование, были подлинными хозяевами империи. Богатея за счет тотальной коррупции, чиновники на местах превращались в полунезависимых правителей, разрушая саму ткань аппарата централизованной до предела державы.

В общем, к концу XVI века Османская империя попала в идеальный шторм: экономика и финансовая система были близки к коллапсу, военное сословие деградировало, а государство стремительно лишалось рычагов управления. Последствия не заставили себя долго ждать.

В 1596 году в Анатолии вспыхнуло восстание крестьян и мелких тимариотов, которое возглавил янычар Кара Языджи. За несколько месяцев мятеж охватил почти всю Малую Азию. Восставшие отказались платить налоги в Константинополь и провозгласили себя независимым государством. Войска султана, присланные на подавление бунта, потерпели несколько болезненных поражений. Пришлось бросить против мятежников отборные части. Султанам Мехмеду III и Ахмеду I потребовалось в общей сложности 16 лет, чтобы одолеть повстанцев. Но сердце империи, Анатолия, и раньше особенно сильно страдавшая от экономического кризиса, была разорена окончательно. Достаточно сказать, что численность ее населения превысила показатели раннеосманских времен только в XX веке.

Похожие процессы развивались и на других территориях империи. В особенности в областях, населенных христианами. Хотя титаническими усилиями султанам удалось восстановить единство государства, экономика пришла в упадок безвозвратно. На протяжении следующего века турки боролись лишь за сохранение статус-кво, периодически нарушавшегося под напором соседей, в первую очередь Австрии и Ирана. То, что Османская империя уцелела непосредственно после экономического коллапса рубежа веков, было в основном заслугой потрясений у соседей — Смутного времени на Руси, Тридцатилетней войны в Германии и «шведского потопа» в Речи Посполитой.

Но вернуться к подъему туркам так и не удалось. В XVIII веке быстро отстающая экономически и технологически страна окончательно превратилась в «больного человека» Европы, на которого великие державы смотрели уже не как на угрозу, но как на добычу.